Со второй половины XI в. формируется православно-церковная идеология, пронизанная идеями аскетизма. Это во многом было обусловлено разделением христианства на православие и католицизм (1054 г.), так же причиной тому служило политическое размежевание светской и духовной власти, т. е. противоречие между политикой московской централизации и сращением церкви с удельной системой. Как следствие этого – острейшие конфликты и столкновения.

С середины XIV в. круто меняется положение древнерус­ской церкви. Во-первых, она лишается «охранного ярлыка» — поддержки Золотой Орды. Во-вторых, началось возвышение московских князей, принявшее после победы в Куликовской битве (1380) необратимый характер. Оказавшись лицом к лицу с новой политической силой, церковь сразу почувствовала невозмож­ность сохранить свою прежнюю автономию. Московских князей не устраивали ее привилегии и привлекали богатства. Они с первых шагов выказали себя решительными против­никами удельной системы, выступавшей опорой духовной власти.

В церковной среде оживилась провизантийская ори­ентация. Этим не замедлил воспользоваться «второй Рим»: из Константинополя тотчас, при живом еще митрополите Алек­сее, в Москву прибывает новый глава русской церкви болга­рин Киприан. Между светской и духовной властью вспыхива­ет непримиримая вражда. После падения Византии церковь окончательно срастается с удельно-боярской фрондой. Од­нако московские князья исподволь разрушают ее единство. В конечном счете им удается овладеть ситуацией: с 1448 г. не константинопольские патриархи, а они сами назначают рус­ских митрополитов. И духовенство раскалывается на проти­воборствующие группировки: одна из них принимает сторо­ну московской централизации — это иосифляне, «богомоль­цы царей московских», другая ратует за духовное обновление церкви при сохранении ее прежнего статуса — это исихасты[1], нестяжатели.

В XIV, XV вв. в народе открыто по­рицалось духовенство. У истоков недовольства стояла деятельность еретиков, по их мнению, Христос был просто человек, который — родился и умер, как все люди. Они не верили в божествен­ность Евангелия и почитали только Ветхий завет. Церковь жестоко расправлялась с ними.

---

[1] Исихазм укоренился на Руси благодаря Киприану (1330 — 1406), первыми к нему примкнули Сергий Радонежский и Федор Симоновский. Воздействие исихазма испытали на себе и знаменитые московские иконописцы Феофан Грек и Андрей Рублев.

___________________________________________________________________________________________

Представителями одного из церковных направлений были нестяжатели — сторонники заволжского старца Нила Сорского и его последователя Вассиана Патрикеева.

Нестяжатели категорически отрицали возможность умерщвления еретиков, ссылаясь на то, что «Бог хочет не смерти грешника, но его раскаяния» и потому долг Церкви — увещевать заблуждающихся. По мнению нестяжателей, тех, кто упорствует в ереси, следовало изолировать и даже высылать за границу, но нельзя насиловать совесть человеческую угрозой смерти. Оппонентами нестяжателей в споре о ереси стали сторонники Иосифа Волоцкого — иосифляне. Они настаивали на крутых мерах по искоренению ереси вплоть до применения западноевропейского опыта аутодафе — сожжения на костре.

Иосифляне в этой ситуации прибегали к избиениям и казням еретиков, нестяжатели же пошли путем аскетизации церковной жизни.

На всем движении нестяжательства ярко запечатлелась личность «великого старца» Нила Сорского (1433-1508), который впоследствии был канонизирован как святой. Он про­исходил из боярского рода Майковых, который в XIX в. вы­двинул еще двух видных литераторов — поэта Аполлона и кри­тика Валериана Майковых. Приняв постриг в Кирилло-Бело-зерском монастыре, Нил совершил паломничество на Афон, где провел «время немало». Там он освоил сочинения восточ-нохристианских мистиков — Исаака Сирина, Симеона Ново­го Богослова, Григория Синаита. По возвращении на Русь ос­новал собственный монастырь на реке Соре, неподалеку от своей прежней обители. Отсюда исихазм распространяется по всему Заволжью и Северу.

Но не только проблема борьбы с еретиками разделила иосифлян и нестяжателей. По-разному относились они и к судьбе имущества церкви. Дело в том, что у Василия III не хватало земель для раздачи за службу многочисленным дворянам, и великий князь сильно нуждался в средствах. Зная это, нестяжатели предложили князю взять все имущество церкви в казну, оплатить таким образом службу дворян и укрепить границы Руси. Причем взамен они потребовали права свободно высказывать свое мнение в соответствии с собственной совестью. Иосифляне, со своей стороны, готовы были поддерживать великого князя Василия III, но лишь при том условии, что он оставит церкви все ее имущество: богатое убранство храмов, прекрасные библиотеки, цветущие хозяйства монастырей.

Для некоторых еретических течений на Руси были характерны антимонашеские настроения. Причина подобных настроений заключалась в том, что многие монастыри были крупными землевладельцами и государство не раз пыталось пополнить пустующую казну за счет монастырского имущества. Такие настроения отягчали разногласия между двумя внутрицерковными течениями XV-XVI веков — иосифлянами и нестяжателями.

В имущественных правах монастырей иосефляне видели залог их действенного общественного служения: помощь беднякам, голодающим, больным, выполнение просветительских задач, Нил Сорский призывал к ограничению церковной милостыни, т. к. видел в этом некое оправдание церковного мздоимства и жажды наживы, существования монастырских “стяжаний”.

Нестяжатели полагали, что монахи должны кормить себя только собственным трудом, и выступали против монастырских имений, которые в то время составляли немалую часть всех государственных территорий. По мнению нестяжателей, владение имуществом разлагало монашество, отвлекало иноков от духовного подвига.

Другими словами, нестяжатели были против злоупотреблений со стороны церкви. Они поддерживали государя когда он хотел секуляризировать[1] церковные земли. Исторически победу в этом споре одержали иосифляне, поддержанные государственной властью.

Необходимо отметить, что Нил Сорский огромное внимание уделял религиозно – нравственным вопросам, проблемам чистоты внутреннего мира человека, и в частности священнослужителя, его рассуждения на этот счет весьма психологичны. С ними можно познакомиться в таких произведениях как «Устав», «Предание ученикам», так же существует несколько посланий.

«Предание ученикам» — трактат, посвященный вопросам монашеского самосовершенствования, и несколько посланий к разным лицам.

«Устав» представляет значительный интерес как источник отечественной философской, этической и психологической мысли. В нем Нил Сорский отмечает необходимость «умного делания» — постоянной внутренней борьбы с дурными помыслами и порочными страстями, познании божественного.

Два пункта учения Нила Сорского вызывали особенное недовольство иосифлян. Во-первых, это запрет монастырс­кой собственности. На церковном соборе 1503 г. старец от­крыто провозгласил, «чтобы у монастырей сел не было, а жили бы черньци по пустыням, а кормили бы ся рукоделием, фи­зическим трудом. Во-вторых, он призывал отказаться от ук­рашения храмов: «яко нелепо чюдитися делом человеческых рук и о красоте здании своих величатися».

Опираясь на Григо­рия Синаита, он исследовал различные «мысленные брани», которые досаждают душе, всевая в нее пороки и согрешения. Причина всего — «образы неции и начертаниа мира», т.е. пред­меты и явления внешней действительности.

В попытке понять как появляются страсти и что нужно делать, чтобы с ними бороться Нил Сорский перечисляет следующие стадии появления страстей:

1.     «Прилог» — первое впечатление от какого-либо предмета;

2.     «Сочетание» — внимание к той мысли, которая появляется при первом впечатлении и к появившемуся чувству. (На этом этапе можно пресечь чувство, но человек этого не делает – начинается увлечение);

3.     «Сложение» — человек следует появившемуся желанию;

4.     «Пленение» — человек целиком подчиняется возникшим мыслям и чувствам.

---

[1] От латинского saecularis — мирской, светский.

___________________________________________________________________________________________

Нил Сорский считал, что существует отсечение «прилога», когда человек пытается побороть свою страсть, уничтожив ее в самом зародыше и прибегнув к умной молитве сердца. Такова логико-психологическая теория Нила Сорского.

Он говорил: «Всякое дело необходимо начинать с «мудрования», рассуждения, чтобы душа не поработилась ощущениям, а ум был очищен от «лукавых помыслов». Без мудрования губитель­но даже чтение церковных книг». Мудрование — это своеобразная гигиена ума, духовная профилактика, позволяющая освобо­дить ум от ощущений, оградить его от мирского, тварного.

Необходимо отметить, что Нил Сорский не ограничивается только анализом природы человеческих страстей, он предлагает «способы противоборства с приражающимися помыслами». Ему принадлежат слова: «Должно сопротивляться лукавым помыслам сколько у нас есть силы». Он призывает к молитве, к сопротивлению в первомыслии, говоря, что «сердечная молитва, есть источник всякого добра».

В целом, Нил был сторонником византийской философии, делал попытки обратиться к внутреннему миру человека, к источникам чувств и мыслей. Через его произведения красной нитью проходит идея нравственного и духовного очищения через самосовершенствование и труд. Он считал, что иноки (монахи) должны кормиться от трудов, поэтому вотчинные земли не нужны. Лучшая форма существования священнослужителя – аскетика. Нил явно не симпатизировал социальной практике современного ему монашества. В основе его учения лежал религиозный индивидуализм, другими словами, внутренний мир человека намного важнее обрядовой стороны.

Нил Сорский и его сторонники призывали не только к коренным переменам в церковном устройстве Руси, но и к изменению внутреннего мироощущения каждого отдельного человека – к духовным преобразованиям, к воспитанию нравственных начал в обществе, к борьбе со стяжательством и пороками.

Как отмечалось выше спор о церковном землевладении решился не в пользу нестяжателей благодаря компромиссу великокняжеской власти (в лице Ивана III и Василия III) с церковью. Но идеи нестяжательства не исчезли после смерти преподобного Нила Сорского, они были подхвачены его последователями и продолжали свою жизнь, занимая все новые и новые умы потомков.

Со смертью Нила Сорского (Нил умер 7 мая 1508 г.) нестяжательство утратило свой отшельническо — созерцательный характер и, подобно византийскому исихазму, подверглось резкой политизации. Необходимость борьбы с иосифлянством вынуждала после­дователей «великого старца» все более входить в круг житей­ских, мирских интересов, проникаться политико-правовым, идеологическим сознанием.

Особенно прославился на этом поприще Вассиан Патри­кеев (в миру князь Василий Иванович Патрикеев, ок. 1470 — после 1531). Знакомство с Ни­лом Сорским определило направленность его мировоззре­ния, и он стал одним из наиболее ревностных приверженцев нестяжательства.

К его основным произведениям относятся: «Собрание некоего старца», «Ответ кириллов­ских старцев», «Слово ответно», «Слово о еретиках» и «Пре­ние с Иосифом Волоцким». В них он призывал «у монасты­рей села отъимати», а также отстаивал право еретиков на «ми­лость», доказывая, что Сын Божий «грешных ради воплотися», а посему «не подобаетубо убивати еретика». Не менее ре­шительно Вассиан выступал в защиту смердов, рисуя мрач­ные картины монастырского произвола, крестьянской нуж­ды и бесправия.

Так же он занимался некоторыми литургическими и календарными вопросами, проблемой приема на исповедь кающихся еретиков и многимит другими вопросами.

Ему претило стяжательство церкви и крупное землевладение русских общежительных монастырей. Однако Вассиан не требовал отчуждения монастырских сел в такой форме, чтобы они попали в руки светских владельцев, а предполагал перемещение крупных имущественных владений внутри церкви — от черного монашества к белому, из рук иноческих корпораций во владение архиерейских кафедр.

Преобладание критического момента в рассуждениях Вассиана отразилось и на его религиозных воззрениях. Не обла­дая достаточной богословской подготовкой, он, в частности, пропо­ведовал учение о мнимости боговоплощения. За это его судили на церковном соборе 1531 г.

Жизнь Вассиана Патрикеева оборвалась трагически: пос­ле суда он был отправлен в заточение в Волоцкий монастырь, где его, по свидетельству современника, «по мале времени уморили».

Через суды и заточения прошел и другой идеолог нестя­жательства Артемий Троицкий (даты жизни неизвестны). Он был игуменом Троице-Сергиева монастыря и играл видную роль в церковно-политическойжизни XVI в. В 1553 г. за кри­тику «любостяжательного» монашества старец Артемий был сослан в Соловецкий монастырь, откуда сумел бежать в Литву вместе с еретиком Феодосией Косым. После него со­хранилось 14 посланий, в числе его корреспондентов были царь Иван Грозный, опальный князь А.М. Курбский, белорус­ский просветитель Симон Будный и др.

Основу учения Артемия Троицкого составляют проблемы морали, нравственности. В каждом человеке, на его взгляд, изначально присутствует наклонность к добру. Ее видимый образ — любовь к ближнему. Это самая естественная добро­детель, под влиянием которой творятся все благие дела в мире. В отличие от всех живых существ человек — единственный, кого боже­ственное провидение предоставило самому себе. Свобода воли и дает начало либо любви к ближнему, либо человечес­кой злобе.

Артемий критиковал взгляды тех мыслителей-книжников, которые, исходя из учения о самовластии, признавали есте­ственными все пороки и страсти человека. Он рассматривал страсть как извращение естества, происходящее от небреже­ния. По самовластию человека совершается переход естественно­го в нем в свою противоположность, добра — в блуд. По мнению Артемия блуд это «все излишнее или в словесех, или в вещах телесных».

Однако он не до­бивался ограничения свободы воли, что характерно для Нила Сорского; с точки зрения Артемия, необходима лишь мера ее претворения, которая дается божественным писанием, верой. В вере человек обретает истинный разум, способный проти­востоять «суетному разуму» мирских наук, философии.

Для Артемия Троицкого оставался незыблемым основной постулат исихазма о богооткровенной сущности Христовых заповедей, неприложимости к ним принципов рационально­го мышления, логики.

Непосредственно к нестяжателям примыкал знаменитый Максим Грек (Михаил Триволис, 1470-1556), воспитавший не одно поколение восточнославянских книжников XVI -XVII вв. Молодость его прошла в Италии, в тесном общении с такими видными гуманистами своего времени, как Иоанн Ласкарис, Анджело Полициано, Пико делла Мирандола. Под влиянием проповедей Савонаролы он постригся в монахи и некоторое время жил в католическом доминиканском мона­стыре св. Марка во Флоренции. В 1505 г. Максим неожиданно удаляется на Афон и становится монахом православного монастыря. Здесь он приобщился к аскезе, осво­ил славянские языки.

В России ему суждено было ос­таться до конца жизни. На его долю выпали тяжелые испыта­ния: во всем разделил участь гонимых нестяжателей, проведя целые десятилетия в монастырских тюрьмах. Созданное ог­ромное литературное наследие доставило ему широчайшую известность в славянском мире, вошло в золотой фонд рус­ской духовной культуры.

Среди его обличений иосифлянсгва особенной яркостью отличается «Стязание о известном иноческом жительстве, лица же стяжающихся — Филоктимон и Актимон, сиречь любостяжательный и нестяжательный». Максим сравнивал монахов с трутнями, которые «пресладко» едят каждый день, между тем как трудя­щиеся на них крестьяне «в скудости и нищете всегда пребывают», терпят ужасные лишения.

В качестве моральной альтернативы он выдвигал учение о «четырех доброде­телях» — мужестве, целомудрии, надежде и любви. Их испол­нение предполагало исключительное сосредоточение на бо­жественном, аскетическое самоограничение.

Так же интересны рассуждения Грека о мужестве. Эту добродетель он связы­вал прежде всего с присущей человеку свободой воли. Это отражено в «По­слании к некоему князю», где четко видно, что для Максима мужество сопряже­но с выбором, который определяется свободой воли. Но что­бы этот выбор не склонился в сторону греха, свобода воли нуждается в опоре на «богодарованную философию», веру. Святогорский старец не отвергал «внешние учительсгвы» — мирские знания, фило­софию; напротив, он призывал «умудритися всяким разумом и ведением и священною премудростию», всему отводя свой предел, свое место в иерархии духовных ценностей. Он считал, что философия священна, т. к. она рассуждает о промысле Бога. Грек призывал к вере и молитве.

Его политическим идеалом была царская власть, опирающаяся на основные политические силы общества: дворянство и т. д.

Человеческий разум М. Грек сравнивал с бумагой, на которой многое можно написать. А разум и нравственность человека, по его мнению, зависят от влияния окружающего мира.

Духовный авторитет Максима Грека не оспаривался даже его противниками. Его монастырская келья служила своего рода литературным салоном, клубом, куда стекались все наи­более пытливые и ищущие умы московского общества. Здесь бывали Вассиан Патрикеев и Зиновий Отенский, Артемий Троицкий и Андрей Курбский. Его советами пользовались дипломат Федор Карпов и русский первопечатник Иван Федоров.

В 1548 г. он был судим соборным судом, приговорен к заключению.

К середине XVI в. нестяжательство фактически сошло на нет: одни его после­дователи сгинули в монастырских тюрьмах, другие бежали «в Литву» — на украинские и белорусские земли. Новую жизнь традиции Нила Сорского и Максима Грека обрели лишь в XVIII в., благодаря усилиям Паисия Величковского (1722-1794).

Родился Паисий в Полтаве в церковной семье (отец его был полтавским протоиереем). Под влиянием религиозно-нрав­ственной литературы, особенно «житий святых», у замкнуто­го и молчаливого юноши рано пробудилось желание стать иноком. В 1741 г. в возрасте 19 лет в Медведовском монасты­ре св. Николая Чудотворца он принимает постриг с именем Платона. Через пять лет по благословению своего духовного отца Василия молодой инок совершает паломничество на Афон. Там, однако, его ждало разочарование: состояние святогорского старчества было плачевным, и он не смог найти себе старца-наставника.

После по­чти четырехлетней уединенной жизни, исполненной созер­цательности и «умного делания» вокруг него начинают собираться ученики, которые стекаются к нему из Молдавии, Украины, России. В 1763 г. вместе с 60 монахами и послушниками Паисий переселяется в Молдавию, где вскоре становится игуменом Драгомирнского, а затем и Нямецкого монастырей.

Мировоззрение Паисия Величковского складывалось бла­годаря глубокому изучению им творений восточных отцов церкви. Он занимался переводом с греческого на церковный язык произведений Исаака Сирина, Феодора Студита, «Вопросы и ответы» Мак­сима Исповедника, Житие Григория Синаита, Григория Паламы. Эта его дея­тельность завершилась изданием на церковнославянском языке пятитомной компиляции «Добротолюбие» — подлин­ной энциклопедии аскетизма, содержащей писания 24 отцов церкви.

Согласно учению Паисия Величковского, в основе мона­шеской аскезы лежит «Иисусова», или «умная» молитва, «мо­литвенное делание», т.е. постоянно произносимая мысленная молитвенная формула: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Паисий называет умную молитву «искусством искусств».

Большая роль в деле обучения умной молитве отводится старцам-наставни­кам. Самостоятельные упражнения могут принести только вред душе монаха. По этой причине Паисий опасался печа­тания и распространения книг по аскетическому старчеству. От самочинства в этом деле недалеко и до ереси.

Вместе с тем, как полагает Паисий Величковский, умная молитва бывает двух видов: одна — для новоначальных мона­хов и послушников, она подобна действию; другая же — для совершенных старцев, эта подобна видению. Первая призва­на укрепить послушание, от которого «истинное рождается смирение», т.е. «отсечение» своей воли и разума, полное под­чинение и повиновение учителю-старцу не как человеку, но как самому Иисусу Христу, «аж до смерти». Лишь после того, как душа придет «в крайнее безстрастие», открывается второй, «царский путь» умной молитвы — сладостного, богозримого безмолвия.

Русское старчество сознавало «очистительное» значение мышле­ния в деле богопознания, однако страшилось уклонения в рассудочность, с которой связывало зарождение инакомыс­лия, ересей.

В заключении хотелось бы сказать, что нестяжательство сыграло огромную роль в развитии таких наук как философия, психология, этика, в развитии русской культуры в целом. Трудно переоценить идеи представителей этого течения, призванные оздоровить, очистить общество от порочных привычек и страстей.

Необходимо отметить, что представители этого течения подвергались критике, преследованиям, гонениям (в особенности на раннем этапе) со стороны противников нестяжательства и государственной власти в целом.

Особо ценна, на мой взгляд, попытка перемены внутреннего мировоззрения монахов и священнослужителей, чьи жизнь и поступки всегда должны являться образцом для подражания со стороны верующих людей, прихожан. К сожалению в наши дни зачастую приходится наблюдать совсем иную картину, когда жизненные условия, быт некоторых священнослужителей очень далек от принципов аскетизма, о которых так много говорили идеологи нестяжательства. А ведь отсутствие скромности и умеренности у служителей церкви, чрезмерное участие в мирской жизни вовсе не способствуют внутреннему духовному самосовершенствованию и очищению.

В этой ситуации не лишним будет обратиться к учениям преподобных старцев, набраться мудрости, изучая их и анализируя.

Литература:

1.                 А.Ф. Замалеев, Курс истории русской философии. – М., «Магистр». – 1996.

2.                 Н.В. Солнцев, Русская философия. Имена. Учения. Тексты. – М., «Инфра-М». – 2001.

3.                 Л.А. Микешина – отв. ред., Хрестоматия по истории философии. – М., «Владос». – 1997.

4.                 В.В. Бибихин, Философия и религия // Вопросы философии. – 1992, № 7.

5.                 Г. Федотов, Судьба нашей духовной культуры // Диалог. – 1991, № 18.

Подготовила: Светлана Суворова